БОЯРСКИЕ ДВОРЫ

Феодалы бояре и дворяне владели в Москве значительными участками земли, на которых строили свои дома и жили с многочисленной дворней. В слое, относящемся к первой половине XVI века, под фундаментами палат Сулешевых были расчищены • остатки богатой, очевидно боярской, усадьбы. Каменный дом с высоким крыльцом на белокаменных столбах, которое вело прямо в жилые комнаты, стоял в глубине двора, вымощенного толстыми бревнами; промежутки между бревнами были забиты землей, тонкими прутьями и дранкой, покрывавшей большую часть двора. Сохранившиеся части здания не позволяют восстановить его план во всех деталях, но можно установить, что одну из комнат украшала печь, облицованная роскошными «красными» неполивными изразцами. О характере украшения дают представление целые изразцы. На одном из них изображен мифический зверь-единорог, на другом — батальная сцена. На штурм какой-то крепости устремились копейщики и стрельцы. Пушкарь склонился над пушкой, готовясь к выстрелу, а позади него воин натянул лук, посылая в невидимого врага стрелу. Над войском развевается знамя; картину боя дополняют лежащие на земле сабли. Среди остатков хором не обнаружено роскошной утвари, но, возможно, к той

344

Расцвет кремля в XVII веке. Картина Ап. Васнецова, Музей истории и реконструкции Москвы

Деревянная иконка XV—XVI веков

Фляга, подсвечник, тигелек, изразец XVI—XVII веков

же усадьбе относится найденная на довольно значительном расстоянии от цома небольшая иконка, которую, судя по сохранившимся на ней следам материи, носили в маленьком мешочке — «ладанке» — на груди. Иконка эта представляет собой высокий образец русской художественной резьбы по дереву конца XV — начала XVI века. На одной ее стороне изображена богоматерь с младенцем, вокруг нее — надпись, содержанием которой служит начало «богородичной» молитвы; по углам символические изображения четырех евангелистов в виде льва, тельца, птицы и человека. На другой стороне иконки помещены миниатюрные изображения Николы Гостунского, Афанасия и Василия с пояснительными надписями. Маленькие задвижки скрывают потаенные ячейки, в которых должны были храниться мощи указанных «святых». Все это искусный мастер разместил на площади 3,5X2 сантиметра. Такая иконка. мощевик, вышедшая из-под резца незаурядного художника, могла принадлежать только богатому человеку.

О богатстве владельца усадьбы говорят добротно сделанные и хорошо оборудованные надворные постройки, отделявшие дом от улицы. От одной из таких построек сохранился ледник — подвал из дубовых бревен, вымощенный «в елочку» кирпичом (по размеру соответствующим кирпичу, из которого сложена Китайская стена), с особым дренажным устройством. По западной стене его шел деревянный жолоб, из которого особая деревянная же труба отводила воду в специальный сточный колодец. В погребе также были найдены остатки бочек и большие пробки от них — здесь стояли, вероятно, меды и соленья. Деревянная лестница вела в помещавшийся над ледником сарай, служивший складом разных хозяйственных предметов, преимущественно упряжи и пр. Об этом говорят найденные здесь удила, подковы и часть богато украшенного резьбой передка от саней. Из сарая во двор вела прочная дверь с петлей для замка, обнаруженная на полу погреба, куда она упала при разрушении

дома.

В усадьбе, очевидно, содержалось большое количество лошадей. На дворе и в постройках найдены полоз от саней, ступица от колеса, дубовые тележные оси и чеки, кнут и большое количество разнообразной деревянной посуды—мисок, ложек, блюд и т. п. Посуда, видимо, изготовлялась частично в самой усадьбе. Во всяком слу-Шахматные фигуры ^чае> здесь найдены недоделанные деревянные (XVI век) ложки. Более же сложная посуда, например мис

345

Ледник с дренажным устройством из усадьбы XVI века

ки и чашки, изготовлявшиеся при помощи токарного станка, вероятно,

делались специалистами-ремес-иенниками. На токарном же станке изготовлялись из дерева и кости шахматные фигуры. Их найдено в разных местах Зарядья свыше десятка. Эти находки, относящиеся к XV— XVII векам, говорят о давнем и широком распространении в Москве искусства шахматной игры.

Нужно сказать, что вообще в московском посаде процветало костерезное искусство. Здесь найдены отходы этого производства: обрезки костей и рогов, особенно рогов лося, и части готовых изделий: гребней,

рукоятей ножей, коньков, пластин с художественным орнаментом и даже нательных крестов с богатой резьбой.

На глубине 2,8—3,0 метра от поверхности земли по всей площади Зарядья открылся целый слой' угля и пережжен-Реконструкция входа в ледник ной земли, содержавшей в себе

346

множество остатков сгоревших строений. Это — след колоссаль-ного пожара, о котором сообщает летопись в 1468 году.

Дальнейшие исследования подтвердили это предположение.

На месте боярской) усадьбы XVI века, описанной выше, находились в это время два двора, довольно больших по размерам и принадлежавших, очевидно, зажиточным людям. Дворы были ограждены мощными частоколами, отделявшими усадьбы от улицы И Друг ОТ Друга. Между Резной передок от саней XVI века заборами, на «ничьей» земле, по- (реконструкция)

мещался колодец. В одной из усадеб удалось открыть жилой сруб с печью на столбах. Этот сруб был, по всей вероятности, только частью дома. Дом стоял в глубине двора, а ближе к улице находилась хозяйственная постройка, которая также открылась при раскопках. На соседнем участке также находился дом, очевидно

Частоколы и колодец XV века 347

большой, срубленный из очень толстых бревен, но дом этот был целиком растащен при тушении пожара и лишь в разных местах участка нашли лежащие в беспорядке остатки бревен. Уцелела только стоявшая позади дома баня с глинобитной печью и полом из сосновных жердей. Расчистка этого здания принесла совершенно неожиданный результат. За печью в углу был обнаружен костяной предмет величиной с ноготь, оказавшийся при ближайшем рассмотрении печатью. Овальная печать имела ушко, в котором сохранились остатки шелкового шнура. При помощи этого шнура печать носили на шее. По краю овала шла надпись, сделанная шрифтом, характерным для XV века. Надпись, как и полагается на печатях, была обратной, и прочесть ее можно было лучше всего по отражению в зеркале или по оттиску. Она гласит: «Печать Ивана Карови». В центре печати — миниатюрное изображение воина в длинном кафтане с копьем в правой руке и круглым щитом в левой (очевидно, подразумевался «святой» Иван Воин—тезка владельца печати). Все это вместе с надписью искусный резчик сумел разместить на щитке длиной всего

1,5 сантиметра и шириной 1 сантиметр. Это очень редкая находка — печать-матрица, так как обычно находят лишь оттиски печатей на свинце, сургуче или воске. Судя по изображению воина, эта печать, вероятно, принадлежала боярину или дворянину, носившему ее на шее и потерявшему при пожаре, от которого он сам, повидимому, с трудом спасся, выбравшись из бани.

По условиям находки можно предположить, что печать принадлежала владельцу усадьбы. Кто же такой был Иван Карова? Уже сама орфография надписи (написание «Карови» через «а» и «и» вместо «о» и «ы») говорит о его московском происхождении. Но попытки точно определить, кто именно был владельцем печати, пока не увенчались успехом. Прозвище «Корова» даже среди бояр было широко распространенным, и достоверных данных о личности владельца найденной печати пока не удалось найти.

Среди остатков сгоревших в XV веке усадеб найдено множество деревянных бирок — палочек с зарубками, иногда расположенных в два ряда (в этом случае каждым десяти зарубкам одного ряда соответствует одна зарубка другого). Эти бирки — своеобразные бухгалтерские документы средневековья — свидетельствуют об оживленной экономической жизни усадеб. При помощи бирок, например, фиксировалось поступление каких-либо доходов или продажа товаров. Обилие этих находок объясняется, повидимому, нахождением по соседству Мытного двора, где взимались пошлины.

Печать Ивана Карови (XV век. Увеличено)

348