ПЕЧЕРСК


 Там где вырос Киев | ТРИПОЛЬЦЫ, кто вы?(продолжение)

ТРИПОЛЬЦЫ, кто вы? (продолжение)

Там где вырос Киев

Богиню на троне окружают многочисленные стоящие статуэтки женщин и — очевидно, совершеннолетних — девушек. У них пышные прически, изготовленные из натуральных человеческих волос или же вылепленные из глиньь Некоторым из этих причесок позавидовали бы, вероятно, и наиболее привередливые современные модницы. Взять хотя бы фигурку стройной девушки с длинной красивой шеей, у которой незаплетенная русая коса тяжело ниспадает до самой талии. Спереди на голове волосы разделены глубоким ровным пробором, а на спине края и низ косы завернуты валиком, который, загибаясь, скрывается где-то под водопадом старательно расчесанных ровных волос.

Несколько в стороне от статуэток на выступах крестовидного алтаря стоят на высоких подставках четыре пары небольших мисочек. Подставки весьма оригинальной формы: внешне они напоминают современный полевой бинокль — состоят из таких же слегка расширенных на концах воронковидных трубок, соединенных, как и у бинокля, одной или двумя перемычками. Археологи эти подставки, которые, кстати, не имеют дна, так и называют — биноклевидными. И мисочки, и подставки, как и вся трипольская посуда, богато орнаментированы, расписаны. В некоторых мисочках лежит немного какого-то зерна, в других — сухие плоды и овощи или косточки какой-то птицы. Это остатки даров всесильной богине прародительнице, которые приносят жители жилища во время праздника урожая, праздника последнего снопа.

Последний скошенный и обмолоченный сноп трипольцы отмечали обычно весельем — песнями, танцами; к этому дню, вероятно, готовили лучшие кушания и напитки. Ритуальный танец изображен на поверхности большого горшка — зерновика, стоящего у стены жилища. Древний мастер-художник выгравировал человеческие фигуры в окружении снопов пшеницы, с которых дождем осыпаются спелые зерна. Руки танцовщиц широко разведены в сторону, фигуры наклонены влево или вправо. А вдали из тяжелых туч, изображенных в виде переплетенных меандроподобных полос над головами людей, льется дождь — залог богатого урожая.

На поверхности небольшого кувшина-молочника мы видим изображение молодой стройной девушки с высоко поднятыми над головой руками, танцующей в окру-

49

жении домашних животных. Это, безусловно, также ритуальный танец. Девушка всей своей фигурой, движениями, очевидно, пытается умилостивить всесильных богов — покровителей стад, чтобы уберегли животных от болезней, падежа и дикого зверя, просит их увеличить плодородие скота. Подобная сцена, вероятно, представлена и на алтаре, где среди статуэток женщин и девушек можно увидеть фигурки вылепленных из глины небольших бычков, коров, овец, свиней и т. д., причем живот-

Образцы трипольской пластики.

ные поставлены всегда парами — бык с коровой, баран с овцой, козел с козой, кабан со свиньей— и самка обязательно идет впереди, а самец следом за ней. Во всем символика и вместе с тем первобытный натурализм. Посмотрим хотя бы на глубоко синкритическое и символическое изображение здесь же на алтаре перед креслом — троном прародительницы. Это выполненная из тонкой костяной пластинки рогатая голова быка, на лобной части которой выгравированы точками-ямками контуры обнаженной женской фигуры. Идея плодородия стад и желание количественного роста членов семьи, рода, по мнению древнего автора этого произведения, неразрывно связаны между собой.

Заслуживает внимания и еще одна деталь: преимущественное большинство женских статуэток выполнено из. глины, к которой примешаны зерна злаков или мука крупного помола. У некоторых фигурок на лбу есть четкий отпечаток зернышка какого-то злака.

Таким образом, перед нами не что иное, как алтарь благополучия семьи, средоточие богинь — покровительниц плодородия стад и урожайности полей. Исключительно большое значение придавали, очевидно, богине прародительнице, которая была также хранительницей дома, семейного очага и запасов урожая. От нее и ее женского окружения зависит благополучие всех, процветание семьи и рода, его количественный рост и качественное усовершенствование.

Роль мужчины здесь, вероятно, значительно скромнее, чем женщины. На алтаре, например, мы не видим ни одной мужской статуэтки, нет изображения мужчины и на посуде. Мужские статуэтки у трипольцев встречаются вообще очень редко. Манера передачи этого образа у них была своеобразной: в противоположность индивидуализированным женским статуэткам мужчин изображали в виде каких-то одноглазых циклопов, часто с обозначенной через плечо наискосок перевязью. Прямо скажем: отнюдь не богатырский образ, что, возможно, соответствовало положению мужчины в том обществе, где были значительные пережитки матриархата.

На полках расставлена масса глиняной посуды самой разнообразной формы. Вся она, как и стенки жилища, расписана красной или черной краской. Эта посуда— немаловажное украшение внутреннего интерьера жилища. Не случайно тарелки и миски, расписанные и внутри, расставлены на краях полок дном к стене. Они играют здесь роль своеобразных картин. Но не только: сложный и разнообразный орнамент щ керамике —это вместе с тем и отражение идеологии трипольцев, их верований, представлений и т. д.

В системе узора почти каждого трипольского горшка видим один и тот же образ — извивающегося змея-дракона. Обычно это изображение бывает очень стилизованным и упрощенным — оно имеет вид системы изогнутых меандровидных или спиральных линий и линейных полос. Но вместе с тем часто еще, особенно на раннетрипольских горшках, встречаются и достаточно индивидуализированные изображения змея-дракона. Вид у последнего нередко устрашающий: большая голова, большие круглые глаза, по бокам головы роговидные выступы, а вдоль длинного пятнистого тела — «крылья-когти». Чаще всего такое фантастически-реалистическое изображение змея-дракона встречается на крышках посуды и на поверхности больших зерновиков — нередко дракон обвивает сосуд. Понимание символики этих изображений, кажется, не вызывает больших трудностей. Перед нами фантастические охранители семейных запасов, бессменно стоящие на страже благополучия рода, племени. Однако возможно, что не только в этой ипостаси выступал в мифологии трипольцев змей-дракон. Академик Б. А. Рыбаков, например, считает, что змей-дракон — это уж, который в представлении древ

51

них земледельцев символизировал пробуждение всего живого весной. Он, по их мнению, олицетворяет все связанные с этой порой года стихии — ласковое солнце, согретую им землю, воду и т. д.

Спираль и меандр — змеи-драконы — в системе трипольского орнамента удивительно переплетаются: они свиваются и раскручиваются, будто бы куда-то спешат. Бегут, катятся целые круги-спирали, к этому же, кажется, стремятся также и их части. И в этом сложном переплетении линий и полос часто бывает нелегко уяснить, что несет на себе основная орнаментальная нагрузка: сами прочерченные спирали или пространство между ними, полосы которого также часто образуют меандры и спирали. У трипольцев, как нигде в орнаментации первобытной эпохи, достиг развития так называемый позитивно-негативный стиль.

Спирали, круги и меандры часто дополняются в узорах другими сюжетами — антропоморфными, зооморфными, лунарными, солярными, растительными и т. д.

Поражает исключительная гармония орнаментальных линий и контуров изображаемых существ и предметов. Контуры всегда слегка упрощены, а форма окон-туривающих линий приближается к форме отрезков все тех же спиралей и меандров. В символах на трипольской керамике изображен весь окружающий мир, к.о-торый наблюдали трипольцы—и реалистический, и фантастический.

Наряду с картинами воображаемого, фантастического мира, отраженного на посуде, в жилище на каждом шагу можно видеть следы реальной деятельности ее жителей. В дальнем уголке комнаты около оконца стоит, например, ткацкий станок, а около печи на подстилке лежит зернотерка, на которой только что работали. Перетирали зерно пшеницы, кучка которого еще сохранилась рядом с зернотеркой. На поверхности нижнего камня зернотерки — остатки муки, которую и мукой-то назвать трудно,— скорее это мелкая крупа из раздробленного зерна. Из нее варили кашу, пекли коржи. Приготовить даже такую муку на простой зернотерке вручную — нелегкая работа. Выполняли ее, как видно по скульптурным изображениям, женщины, для которых это было, следует думать, настоящей мукой (и так не только в трипольское время, а и многие го

52

ды потом, включая славян); может быть, не случайно два совсем разных слова «мука» и «мука» различаются между собой лишь ударением...

Очевидно, и на ткацком станке работали преимущественно женщины. Последний имеет здесь еще очень примитивную форму: это простая горизонтальная перекладина на двух столбиках, к которой привязана каждая нитка основы будущей ткани. Нитки основы натягиваются книзу специально привязанными глиняными отвесами. Поперечная нитка ткани — уток — при работе протягивалась между нитками основы с помощью специальной палочки. Так трипольцы изготовляли полотно. Отпечатки ткани встречаются на донышках посуды, куда часто подкладывали при ее формировании из сырой глины какую-нибудь тряпочку.

Под стенкой на скамье клубок ниток, деревянные веретена с глиняными пряслами на толстом конце и другие вещи ткацкого ремесла. В одном из клубочков торчит иголка, рядом с ним лежит шило с деревянной ручкой. Тут, очевидно, не только ткали полотно, но и шили одежду, обувь.

Много еще кое-чего интересного можно было бы увидеть, побывав в реальном трипольском жилище...

Среди памятников Поднепровья конца IV—III тыс. до н. э. трипольская культура является наиболее развитой и колоритной. Поэтому разве мог пройти мимо нее В. В. Хвойка при решении проблемы этногенеза славян? Однако, к сожалению, проводя прямую генетическую линию от Триполья до ранних славян, исследователь во многом ошибался.

Кто же были по происхождению эти многочисленные племена, каким было их отношение к населению других культур, в частности рассмотренных нами дне-продонецких, с которыми они длительное время были соседями в районе киевского Поднепровья?

Первые поселения трипольцев появились далеко от Поднепровья. Обнаружены они в Прикарпатье и на Днестре (начало IV тыс. до н. э.). Известны они и на территории Молдавии. Всюду здесь трипольцам предшествовала другая культура, носящая название Боян, восходящая к V тыс. до н. э. Считают, что последняя непосредственно перерастает в трипольскую, а генетические корни обеих культур — и трипольской, и бо

ба

янской — ведут к нижнему Подунавью, Балканам, а далее, в конце концов, к странам Древнего Востока. В Поднестровье исследованы, кроме поселений, также и трипольские захоронения. Антропологи, изучив скелетные остатки их, пришли к выводу, что носители этой культуры принадлежали к средиземноморской расе. Это были сравнительно низкорослые люди, узколицые, с- грацильными (тонкими) чертами лица.

Сравнительно высокий уровень развития производительности труда у трипольцев приводит к значительному увеличению количества населения. Уже в середине IV тыс. до н. э. на Днестре в Прикарпатье, очевидно, создается ситуация, близкая к той, которую этнографы называют «демографическим взрывом». Во всяком случае, трипольцам вскоре становится, вероятно, тесно на Днестре, и их поселения появляются в лесостепном Побужье. На протяжении 400—500 лет, то есть за период жизни 10—12 поколений, территория лесостепного Поднестровья и Побужья еще удовлетворяла трипольцев. Но и этих земель оказалось мало — происходит новое расселение, и трипольцы выходят в Поднепровье на отрезке Канев—Киев; затем их поселения появляются севернее Киева и даже на левом берегу Днепра.

В киевском Поднепровье трипольцы застали многочисленное население днепро-донецкой культуры, в значительной степени еще охотничье-рыболовческое. Как сложились их отношения — сказать трудно. Вероятно, они были то мирными, то враждебными. О последнем свидетельствует появление в Поднепровье укрепленных трипольских поселений, обнесенных валом и рвом, одно из-которых исследовано вблизи с. Казаровичи, несколько севернее Киева.

Но в целом в киевском Поднепровье в это время происходит процесс, которым всегда сопровождается контакт двух древних культур,— длительный процесс культурной ассимиляции или смешивания населения, который длился почти на протяжении всего третьего тысячелетия до новой эры. Возникают заметные изменения в составе обеих культур — и трипольской, и днепро-донецкой. Примеров этому мы знаем много. Так, в составе керамики днепро-донецкого поселения Пустынка 5 севернее Киева находим уже около четверти посуды с характерным для Триполья орнаментом. И, наоборот,

54

трипольцы Киевщины, очевидно, под влиянием верований днепро-донецких племен, изменяют некоторые черты своего погребального обряда на ритуал днепро-донецких племен.

Характерный в этом отношении могильник трипольцев такого типа исследован недавно В. А. Круцом в с. Чапаевка па территории современного Киева. Расположен он около большого трипольского поселения, которое также раскопано. Все погребенные здесь — а их исследовано более 30 — были положены по днепро-до-нецкому обычаю выпрямленными на спине, хотя при них стояла трипольская расписная посуда. При одном из погребений обнаружена даже трипольская статуэтка. К большому сожалению, кости сохранились очень плохо, и антропологическое изучение погребенных осущес! -вить очень трудно. Однако по некоторым чертам трипольцы киевского Поднепровья могли приближаться к местным днепро-донецким племенам. Этот вывод имеег важное значение для понимания исторических процессов в Поднепровье в III тыс. до н. э.

Мы говорили уже, что в это время киевское Поднепровье и более северные территории, вплоть до Прибалтики включительно, были заселены носителями неолитической культуры с гребенчато-накольчатой керамикой, в том числе и днепро-донецкой, которые были тем физическим материалом, на базе которого позже сложились племена — носители прабалто-славянской этнической общности.

В. В. Хвойка, проводя прямую генетическую линию от трипольцев до славян, безусловно, ошибался. Это мнение не согласуется ни с антропологическими, ни с археологическими, ни с лингвистическими данными. Средиземноморский антропологический тип низкорослого, гр ацильного (узколицего) населения, каким были трипольцы, сыграл очень незначительную роль в формировании славянского населения, хотя появление трипольских племен, несомненно, способствовало ускорению процесса смягчения антропологических признаков в сторону грацилизации местного позднекроманьонского населения. Область возникновения прабалто-славянской языковой общности лингвисты размещают обычно значительно севернее основного района проживания трипольцев. Таким образом, трипольцы — средиземноморцы по происхождению — не были непосредственными пред

55

ками славян, но распространение в Поднепровье их высокоразвитой культуры в III тыс. до н. э. оставило след в этническом развитии населения этой территории.

Трипольская культура с ее высокоразвитым земледельческо-скотоводческим хозяйством не могла, конечно, не ускорить процесс культурного развития среди местных, до этого еще в основном охотничье-рыболовче-ских .днепро-донецких племен. Очень возможно, 410 именно от трипольцев проникли к местному днепро-донецкому населению и первые злаки, о чем уже говорилось ранее. Вероятно, именно они привели в Поднепровье впервые некоторых из домашних животных, в частности овцу и козу. Трипольцы, наконец, первыми начали сооружать большие, хорошо спланирован ные «протогорода», в том числе укрепленные. Трипольская культура исчезла примерно в конце III тыс. до н. э., но, как видим, не бесследно. Ее важными достижениями мы продолжаем пользоваться и поныне. Некоторые исследователи считают, что Триполье сыграло определенную роль в формировании отдельных культур эпохи бронзы III тыс. до н. э.


Назад Вперед







© Copyright 2013-2015

пишите нам: webfrontt@gmail.com

UA | RU